Глава 20: Могу ли я вернуться снова?

Могу ли я еще раз вернуться назад?

Трагические известия о сыне моего брата

Со времени нашего визита в Советский Союз в 1978 году, мы переписывались с нашими родственниками, особенно с Леной Обхольц, нашей племянницей (дочерью нашего брата Питера), а также с Анной Фризен Хармс, той самой, которая жила с нами, когда она была молодой девушкой, а потом осталась в России, когда мы уехали в Америку.

Я не помню, чтобы я когда-нибудь получал письмо от Петра, нашего племянника, сына моего брата. Он был очень напуган Советской системой, хотя он и сам был частью ее. То, что произошло с его отцом – его арест и последующая смерть – и прочие ужасные события привили ему постоянное чувство страха. Как я уже писал ранее, именно Петр сказал мне, что они получили письмо от правительства, в котором сообщалось, что их отец был арестован по ошибке, и я думаю, что он старался быть очень осторожным, чтобы то же самое не случилось с ним, хотя он никогда этого и не говорил.

В начале восьмидесятых мы получили письмо от Анны Фризен с очень трагическими известиями: Петра Блока и его жены Амалии больше не было в живых. Она знала, что родственники не напишут нам об этом. Они сказали ей, что они не в состоянии рассказать нам, что произошло; это было слишком тяжело. И поэтому нам написала Анна и сообщила, что Петр застрелил свою тещу, а затем свою жену. Потом он позвонил своим детям и сказал, чтобы они пришли, и что их родителей больше нет в живых. Дети по телефону услышали выстрел. Когда они пришли в дом, то обнаружили три тела. Лена продолжала писать нам и сказала, что ее родителей больше нет, но она не сказала, что произошло.

Известия от внука моего брата

Потом в начале 1990 года я получил письмо от сына Петра, Якова Блока, внука моего брата. Он написал по-русски, так как он не умел писать по-немецки. (Я нашел переводчика в Сакраменто). Яков писал, что недавно он нашел нашу фотографию среди вещей своих родителей и взял наш адрес от своей тети Лены. Он хотел написать и познакомиться с нами.

Он вспомнил, что когда ему было около семнадцати лет, его родители поехали в Новосибирск, чтобы встретиться с какими-то родственниками из Америки. Он сказал, что в то время его все это не волновало, но сейчас это было крайне интересно для него. Он ничего не знал о своем дедушке, какой он был, где жил и чем занимался. Он сказал, что он хотел бы переписываться с нами, так как ему теперь некого спросить об этом, ведь его родители умерли. Он также рассказал о том, что их страна стала более открытой; теперь можно было свободно переписываться и получать информацию о прошлом.

Мы все знаем, что эта свобода началась с правления Горбачева в 1986 году, когда он объявил гласность, а затем и перестройку. Мы все еще боялись, но, тем не менее, думали о том, сможем ли мы когда-нибудь вернуться туда и посетить нашу деревню.

Я был очень рад получить эту весточку от Якова! Я написал ему и рассказал ему про его дедушку – что он был руководителем в своем районе, и о том, чем он занимался, пока его не арестовали.

Потом в конце декабря 1990 года я получил письмо от Якова, в котором он говорил, что, так как стали доступными правительственные архивы, он обратился в судебные органы с просьбой выяснить, что случилось с его дедушкой. Он получил официальный ответ от властей, что его дедушка был арестован в феврале 1938 года и его расстреляли 6 марта 1938 года. Он обвинялся в антисоветской деятельности, но потом все обвинения были с него сняты, и он был реабилитирован. Когда Яков попытался узнать

о месте его захоронения, ему сообщили, что такой информации в архивах нет.

Мы были очень удивлены тем, что у них сохранилась информация о его казни и то, что теперь об этом открыто говорится. Так что мы стали еще более полны надежд, что возможно в один прекрасный день, мы сможем туда поехать и посетить те места, где прошло мое детство и та жизнь, которую я знал с моим любимым старшим братом Петром. Но так как правительство все еще было очень нестабильно, мы решили, что лучше всего будет подождать.

Обе сестры Иакова Анна и Елизавета говорят и пишут по-немецки, и я смог также связаться и с ними. Общение значительно облегчилось. В последующем письме Иаков написал, что две его сестры хотели бы иметь Библии, если мы смогли бы их послать. Он добавил, как мне показалось с некоторым колебанием, что он бы тоже хотел, чтобы у него была Библия на русском языке. Я был очень рад выполнить эту просьбу! Он получил свой экземпляр вскоре после этого и написал, что читает ее. Он сказал: «Сейчас я начал читать то, о чем я ничего не знаю». Его сестры, однако, так и не получили свои Библии. Почта не всегда была надежной.

Всемирная конференция меннонитов

В июле 1990 года в городе Виннипег, в Канаде проводилась Всемирная Конференция Меннонитов. Ранее я никогда не был на такой конференции, и я полетел в Виннипег, чтобы ее посетить. Для меня было радостно и интересно являться частью группы, которая имеет своих представителей в 68 странах. Нам сказали, что наша группа говорит на 100 различных языках.

Туда также приехал 21 человек из Советского Союза. У них был хор из 14 человек, которыми вместе с хорами из многих других стран вдохновляли аудиторию. Они рассказали нам о той свободе, которая началась в 1986 году. Однажды в 1989 году они отправились в многоквартирный жилой дом, чтобы петь и раздавать Новые Заветы. На следующей неделе пастора позвали в администрацию города и чиновники сообщили ему, что был нарушен закон, и они должны быть наказаны.

Преподобный Петр Еннс из Караганды, в Казахстане, который рассказывал эту историю, сказал, что чиновники не могли решить, как следует наказать нарушителей в соответствии с новой системой. И они спросили пастора меннонитов и его помощников, какое наказание они считают приемлемым.

Они высказывали различные предложения. Потом, в конце концов, милиция отпустила их и сказала: «С этого дня мы даем вам разрешение проповедовать и петь в тюрьмах и больницах». С того времени они стали свободно проповедовать, и люди были очень открыты к их проповеди. Они сказали, что их богослужения до сих пор в основном проходят на немецком языке. Меня очень удивило то, что они смогли сохранить этот язык, несмотря на годы гонений.

Некоторые из них были обеспокоены тем фактом, что слишком многие меннониты уехали в Германию, с тех пор как эта страна стала открытой. Один из служителей Петр Тоевс, тоже из Караганды, сказал, что мы не должны жаловаться, что эти люди уезжают. Бог открыл для них дверь – они могут ехать, если хотят. Но он также сказал, что меннонитские церкви в России должны открывать свои двери для общества, проводить богослужения на русском языке и приглашать приходить других людей. Он сказал, что его церковь делает так и приходит много людей, живущих или работающих по соседству. Для нас общение с этими братьями и сестрами, когда мы слушали их истории, стало большим благословением.

На самом деле вся конференция была вдохновляющей и способствовала поднятию духа. В воскресенье утром мы проводили богослужение, во время которого 10000 присутствующих принимали причастие, и все было замечательно организовано, несмотря на такое большое количество людей. После конференции у меня осталось ощущение Божьего присутствия, радость оттого, что по всему миру люди приходят к Господу и уверенность в том, что меннониты не стоят на месте, но активно во всем участвуют. Один из африканских пасторов рассказал о том, как бизнесмены эксплуатируют пигмеев в Африке, а меннониты обращаются к правительству от имени пигмеев и борются за их права. Он сказал, что многие пигмеи приходят к Господу. На следующий год они собирались открыть для них школу.

Само пребывание на этой конференции еще усилило во мне желание вернуться в Россию. Теперь у меня появилась надежда, что я смогу посетить дом детей Петра и ближе познакомиться с родственниками моего брата.

У Алвина Петерса появилась идея

На протяжении нескольких лет я продолжал активно участвовать в служении поместной церкви, но не в делах конференции. Потом была основана новая церковь в Эльдорадо Хиллс, рядом с Сакраменто. Еще одно служение было основано в Роузвилле, также рядом с Сакраменто, а у нас не было никакого представителя от этого района в комитете по местным миссиям в конференции тихоокеанского района церквей меннонитского братства. Таким образом, наш пастор Стив Тоевс и некоторые члены совета нашей домашней церкви попросили меня послужить в этом комитете и представлять ту работу, которая ведется в нашем районе. Я послушался их совета, и конференция избрала меня для служения в этом качестве.

На собрании комитета в мае 1991 года Алвин Петерс, который занимается тем, что выращивает фрукты и поставляет их в разные страны, подошел ко мне во время перерыва и сказал: «Джон, в этом году я хочу поехать на Черное море».

Я спросил его: «Почему ты хочешь поехать на Черное море?»

Он рассказал мне, что один из его знакомых в Англии сообщил ему о том, что они заказали виноград из Черноморского региона в предыдущий год, но контроль качества был настолько невысоким, что они уже больше ничего не заказывали.

“Я ощущаю необходимость и ответственность поехать туда и помочь этим людям с фруктами», - сказал он, - «Я должен объяснить и рассказать им, как выращивать фрукты и готовить их к отправке на мировые рынки, если они хотят в них участвовать». Алвин также является зятем Генри Исаака (моего сводного брата, который молился со мной, чтобы принять Христа), а его жена Анна приехала с нами из России. Он хотел поехать в августе. Поеду ли я с ним?

Я сказал: «Нет, не сейчас. Там все еще слишком нестабильно. Может быть, через год или два мы сможем поехать». Также я сказал ему: «Ты понимаешь, что сейчас май, а ты хочешь поехать в августе? У меня не получится подготовить все документы во время». Он ответил: «У Логоса, организации из Фресно, есть Библейский институт в том районе, единственный евангельский Библейский институт во всем Советском Союзе, и они сказали, что они смогут подготовить все документы для нас во время».

Я пошел домой, поговорил с моей женой об этом, потом позвонил своим сыновьям и поговорил с ними. Они сказали: «Ну, папа, кажется, что это отличная возможность для тебя». Катрин согласилась с тем, что если мы выработаем какой-то план, чтобы ей не нужно было оставаться одной, она поддерживает меня в моем решении поехать.

Я позвонил Петерсу и сказал ему: «У меня есть предложение. Я поеду с тобой, куда ты хочешь, если ты поедешь со мной, куда я хочу». Он спросил меня, куда же я собираюсь поехать.

Я сказал: «Я хочу поехать в Сибирь и увидеть моих родственников, потомков моего брата». И, конечно же, у родственников его жены тоже были родственники в том же районе. “Конечно, я согласен с этим, ” сказал он.

Я стал заниматься получением паспорта, а сотрудники Логоса сказали, что они получат для меня визу. Я узнал о том, что они готовили визы прямо в их офисе, а потом получали официальное разрешение от консульства в Сан-Франциско. Все будет готово точно во время.

Полет по вере

Мы должны были уехать из Лос-Анжелеса 8 августа, но, когда этот день настал, мы так и не получили наши визы. По вере я поехал в Лос-Анжелес. В аэропорту, когда я зарегистрировался на рейс ФиннЭйр, чтобы лететь из Лос-Анжелеса до Хельсинки, пришел Питерс с нашими визами как раз в самый последний момент. Когда он регистрировался, они снова позвали меня к месту регистрации и сказали: «Мы хотели бы поменять вам место. Мы можем посадить вас на лучшее место». Когда они увидели, что наши визы в Советский Союз являются визами по культурному обмену, а не туристическими, они посадили нас в первом классе, или, как они это называли, в бизнес-классе. В Лос-Анжелесе наш рейс задержали на несколько часов, так как меняли

двигатель самолета. Наконец-то мы покинули Лос-Анжелес в 21.15. Вскоре после взлета все пассажиры нашего салона получили подарок: косметичку с маникюрным набором, приборами для бритья и парой теплых носок, чтобы мы могли снять свою обувь на время долгого полета. Потом нам подали сок и различные закуски, несколько сыров, напитки по нашему выбору, салат с кусочками бекона и прекрасный ужин, который состоял из нескольких видов мяса. Я выбрал грудку фазана (мне показалось, что это необычно) и коричневый рис с горячими овощами и кофе. Замечательное обслуживание! Потом мы улеглись спать. Это путешествие разительно отличалось от путешествия, которое мы предприняли 62 года назад – по замерзшей реке в полночь на санях, в которые были запряжены лошади, когда мы убегали от солдат и искали еду в незнакомой стране.

Немного поспав, я проснулся; было три часа утра по тихоокеанскому дневному времени. Я открыл занавески на окнах, и в меня ударил яркий солнечный свет. Он был такой яркий, что было невозможно смотреть и мне пришлось опустить занавеску обратно. Немного позже мы увидели побережье Финляндии – прекрасную, зеленую сельскую местность.

Когда мы спустились ниже облаков, мы увидели, что только что закончился освежающий дождь. Мы прибыли в Хельсинки в 7.30 утра по тихоокеанскому дневному времени, но, конечно же, по местному времени в Хельсинки было 17.30. У нас было два часа между рейсами, и за это время мы успели познакомиться с аэропортом и нашли самолет, летящий в Москву. Два часа пролетели незаметно.

Потерянный билет

В 19.30 мы вылетели в Москву и приземлились там в 21.50 под моросящий дождик, который продолжался почти всю ночь. Как только мы покинули самолет и вошли в просторный аэропорт, я остановился, чтобы проверить, что все мои документы находятся на месте перед прохождением таможни. Я нашел свой паспорт и таможенную декларацию, которую мы заполняли на борту самолета. С начала я подумал, что все на месте, но потом я не смог найти свой билет! Я подумал, что я пойду обратно в самолет и посмотрю под сидением, возможно, я уронил его там.

Когда я подошел к двери, чтобы выйти из здания, она была заперта. Я не мог выйти. Там была молодая девушка в униформе стюардессы, которая немного говорила по-английски. Я сказал ей, что мне нужно попасть обратно на самолет. Она поговорила с солдатом, который находился поблизости, и он нашел ключ и попытался открыть дверь. Он пытался открыть дверь несколько минут и ему это не удавалось сделать. Он позвал еще одного солдата и вместе они наконец-то смогли открыть дверь. Я вошел в самолет и увидел, что экипаж сидит и пьет кофе. Я сказал им, что мне нужно проверить свое кресло. Попав на борт самолета, я проверил все вокруг, но так и не смог найти билет. Ничего. Потом, когда я раздумывал, чтобы сделать дальше, как раз перед тем, как я решил сдаться, я верю, что Господь напомнил мне: «Проверь карман впереди стоящего кресла». Я так и сделал – и там оказался мой билет. Я прошел сразу же обратно в аэропорт, где меня ждал Алвин, который пытался решить в какую очередь нам становиться. Там был красный коридор и зеленый коридор. Зеленый коридор был для тех, кому нечего декларировать, и Питерс сказал: «Нам нечего декларировать, но я уже сходил туда и они совсем не говорят по-английски».

“Ну, давай посмотрим, ” сказал я.

Мы прошли туда. Я поприветствовал инспектора по-русски, но никакого разговора не потребовалось. Мы поставили свои чемоданы на линию конвейера и прошли таможню без всякой проверки и открывания сумок. Он просто отметил что-то на нашей декларации, и мы прошли дальше.

Российский закон и беспорядок

С другой стороны мы увидели своего гида, который держал в руках табличку, чтобы мы узнали его: Владимир или Володя Крымский. Он познакомил нас со своим водителем Андреем и отвел нас к маленькой русской машине с маленьким багажником, который был наполовину забит всяким хламом. «Вот наша машина», - сказал он, пытаясь втиснуть наши чемоданы в багажник без малейшей надежды на успех. У каждого из нас было по два больших чемодана и ручная кладь. В багажник было невозможно запихать даже и один чемодан, и Володя хотел разместить их на крыше. Петерс был слегка этим обеспокоен, так как они уже промокли от дождя; вероятно, они долгое время простояли на погрузочном грузовике. Мы не хотели, чтобы все наши вещи насквозь промокли. Мы несколько раз просили Володю взять еще одну машину. «Эта машина слишком маленькая. Мы не можем поехать на этой машине». Володя продолжал настаивать, - «Все получится».

Но ничего не получалось.

Наконец-то Володя ушел и вернулся с машиной большего размера, с Волгой, которая является самой большой машиной, производимой в Советском Союзе. Мы положили все вещи туда и поехали в гостиницу. Так как Андрей был Володиным водителем, то ему тоже пришлось ехать в гостиницу, чтобы привезти туда маленькую машину. Я предложил поехать вместе с Андреем. По дороге две машины потеряли друг друга. Конечно же, оба водителя знали, куда они едут, так что это было не страшно, но когда мы проезжали по центру Москвы, инспектор ГАИ махнул рукой. Андрей остановился. Я спросил: “Они хотят проверить меня», - сказал он.

Инспектор подошел и поговорил с ним. Потом они оба пошли и посидели какое-то время в полицейской машине, пока Андрей не вернулся и сказал: «Они хотят проверить мои документы. Они думают, что мои документы не в порядке». Он взял что-то из машины и пошел обратно туда. Еще после некоторого времени ожидания он подошел и сказал: «Они хотят оштрафовать меня, но я сказал им, что если я заплачу им сейчас, то кто-нибудь еще может остановить меня по дороге – так что вы поезжайте перед нами до гостиницы».

Инспекторы согласились и поехали перед нами. Как раз перед тем, как мы доехали до гостиницы, они остановились на плохо освещенной улице. Андрей вышел и подошел к милицейской машине, посидел там какое-то время, потом взял свой кошелек и заплатил 200 рублей. Он вернулся, и мы пошли в гостиницу «Салют», приятное место для проживания туристов.

Все остальные уже были там. Они сказали нам, что завтрак входит в стоимость проживания, и мы сможем на следующее утро позавтракать в столовой. Хорошо выспавшись ночью, мы пришли в столовую и предъявили свои талоны, но дежурный сказал, что мы пришли не в ту столовую. Потом мы пошли в другую столовую, но оттуда нас отправили в третью, где мы наконец-то смогли что-то поесть. Эти гостиницы являются старыми, богато украшенными зданиями, построенными до коммунистической революции, когда всего было в избытке. Они находятся в достаточно хорошем состоянии, не в шикарном, но в приличном. В столовых стоят длинные столы, куда вас приглашают сесть, и к вам присоединяются другие гости. Мы отлично позавтракали.

Вскоре после завтрака Володя Крымский познакомил нас с еще одним человеком, которого тоже звали Володей. Володя Тетерин. Крымский сказал нам, что с нашими визами возникла проблема. Он постарается ее исправить, но так как сейчас суббота он не уверен, что у него получится. Они хотели показать нам город, но он сказал, что сегодня он будет работать с нашими визами и будет занят. На наших визах стояло название только одного города, а мы хотели посетить несколько городов, и он сказал, что постарается что-нибудь сделать. Тетерин, которого мы называли «Володей номер два», был занят в тот день, но он собирался показать нам вечернюю Москву. В течение дня мы были предоставлены сами себе.

Развлечения и пицца в Москве У Петерса был друг в Москве, сын одного из его клиентов из Динуба, Калифорния. Он работал на строительстве в американском посольстве в Москве и у Петерса был номер его телефона. Володи позвонили ему и узнали, где он находится. Мы договорились, что наш гид отвезет нас к этому другу, и он покажет нам город в течение дня.

После того как мы встретились с ним, Володя сказал: «Мы оставим вас здесь и увидимся с вами в гостинице в пять часов вечера». Мы спросили Володю: «Где мы можем получить русские деньги? Нам нужны рубли». “Садитесь на заднее сиденье моей машины”, - сказал он. Мы сели в его машину и там он открыл чемодан, который был полон рублей.

«Сколько вы хотите?» Мы сказали, что мы бы хотели, чтобы у каждого было по тысяче рублей. Он произвел обмен по курсу 35 рублей за один доллар, и мы отправились по своим делам.

Друг Петерса отвез нас на Арбат, улицу, где ведется свободная рыночная торговля и где можно купить почти все, что угодно, включая мороженое Баскин Робинс, но больше всего там продается сувениров. Там были даже такие сувениры как портреты царя Николая Второго, матрешки, изображения Горбачева и президента Буша.

Царь Николай Второй был последним царем в России, который был убит вместе со всей своей семьей коммунистическими революционерами. Тот факт, что там продавался его портрет, говорил о новой свободе выражения, и также показывал желание людей вернуться к докоммунистической эре. Меня поразило, как изменилось общественное мнение по сравнению с 1978 годом, когда мы видели коммунистические лозунги на всех плакатах.

После того, как мы провели какое-то время, слушая, как исполнители поют песни в надежде, что они смогут заработать несколько рублей, посмотрели образцы уличного искусства и купили несколько сувениров, друг Петерса спросил нас: «Где бы вы хотели пообедать?» “Куда вы нас поведете, туда мы и пойдем». “Вы не хотите сходить в Пиццу Хат?»

Мы сказали, что это было бы здорово. Он договорился о цене с водителем такси, и мы поехали в Пиццу Хат.

Когда мы вошли туда, он сказал: «В эту дверь входят люди с твердой валютой».

Под твердой валютой имелись в виду валюты других стран, таких как Америка, Западная Германия или Англия. Мы сразу же зашли и нас очень быстро обслужили. Нам было интересно отметить, что официанты были одеты в такую же униформу, и также любезно обслуживали клиентов, как это и происходит в Соединенных Штатах. Эта компания хорошо обучила своих служащих.

Когда мы ушли из Пиццы Хат, мы увидели дверь с другой стороны здания. В нее заходили люди, которые пользовались рублями, и эта очередь была гораздо длиннее. В этот момент она не была особенно длинной, может быть где-то тридцать метров, но наш друг сказал, что иногда эта очередь растягивается на целый квартал. (Доллар имеет много влияния, и мы убеждались в этом не один раз. Например, когда мы приехали в Ленинград, нам сказали, что водители такси отказывались брать рубли, они хотели, чтобы им платили долларами).

День уже подходил к концу и мы, взяв еще одно такси, вернулись в гостиницу и стали ждать, когда приедет Володя, чтобы показать нам вечерний город. За ужином мы познакомились с Фаиной, из Ташкента, из республики Узбекистан. Узбекистан является азиатской республикой, но она была русской. Там живет много русских, как и во всех других республиках Советского Союза.

Ей было очень интересно познакомиться с американцами, хотя она и не говорила по-английски. Мы изо всех сил старались объясниться на моем ломаном русском. Она спрашивала нас о нашей стране, а мы спрашивали ее про ее страну. Она пригласила нас приехать к ней в гости, и сказала, что если мы когда-нибудь приедем туда, мы должны связаться с ней и она нам все покажет там. Потом пришел наш водитель, и нам пришлось оставить ее, чтобы поехать на экскурсию по городу.

Повторное посещение Красной площади Прямо перед наступлением темноты мы прошлись по Красной площади. Люди гуляют там, проводят свое свободное время. Рядом с Кремлевской стеной находится мавзолей Ленина, охраняемый днем и ночью элитным отрядом из четырех солдат. В другом конце Красной площади находится собор Василия Блаженного, построенный около 1750 года. Это превосходное и впечатляющее здание. В той же самой стороне недалеко от собора находится приподнятая круглая каменная платформа, где во времена Древней Руси суд объявлял свой приговор и проводились казни. Это место обычно производит неизгладимое впечатление на посетителей. Наш гид также отвез нас в церковь 17 века постройки. В основном церкви используются как музеи. В конце концов, мы вернулись в гостиницу, и хорошо отдохнули ночью.

Много молодых людей приезжает к мавзолею Ленина в день своей свадьбы. В знаменательные даты люди стремятся к чему-то большему, чем они сами, и так как государственный атеизм отвергает церкви и даже Бога, атеистическое общество устремляется к подобным местам. Хотя уже темнело, мы увидели несколько пар, которые гуляли в свадебных одеждах – невесты были одеты так же, как американские невесты.

Дальнейшие исследования Москвы Утром мы снова отправились в столовую на завтрак и там мы познакомились с еще двумя гостями из республики Грузия. Когда они узнали, что господин Петерс интересуется фруктами, они стали приглашать нас приехать в Грузию, «фруктовую корзину Советского Союза». Нам было совсем нетрудно заводить беседы с людьми, потому что все хотели познакомиться с американцами. Так что нам не приходилось страдать от одиночества.

Наступило воскресное утро. Наши гиды, Володя Тетерин, который должен был сопроводить нас до нашего следующего места назначения, и Володя Крымский, у которого были наши визы, были радостными и улыбались, когда они сказали: «Ваша проблема с визами решена. Вы можете ехать во все города, куда вы планировали».

Он не сказал, как ему это удалось. Он не думал, что получится все сделать в субботу, но все получилось. Он сказал: «Сейчас до обеда вы можете делать что хотите, а около двух часов Володя Тетерин отвезет вас в аэропорт. Оттуда вы полетите не в Запорожье (как изначально планировалось), а в Одессу на Черном море».

Запорожье является историческим местом, местом ностальгии, ведь именно туда впервые приехали меннониты, когда они переселились в Россию в 1789 году и после этого. И поэтому мы хотели посетить его. Я уже был там ранее в 1978 году, но Петерс не был, и ему это было очень интересно, и он особенно хотел посетить деревню Хальбштадт.

Мы планировали отправиться туда прямо из Москвы, но они сказали нам: «Из Одессы вас отвезут в Запорожье на машине». Одесса – это город-порт на Черном Море, на Украине. Мы рады были поехать туда, так как мы планировали посетить этот регион. Они сказали, что у нас есть приглашение в Одессу. Володя Тетерин должен был присоединиться к нам попозже. Какие-то местные люди должны были встретить нас в Одесском аэропорту и отвезти нас к себе на квартиру. Потом они собирались отвезти нас в Запорожье и в Краснодар, и все это было у нас в плане поездки.

Мы попросили их отвезти нас к входу в московское метро, чтобы мы осмотрели достопримечательности. Я сказал Петерсу: «Если ты не увидишь больше ничего в Москве, то, по крайней мере, ты должен увидеть метро».

Метрополитен является чрезвычайно хорошо развитой структурой, которая очень быстро и эффективно управляется, что очень сильно отличается от всего остального в России. Некоторые станции метро изумительно декорированы произведениями искусства. С начала я думал, что все станции метро такие красивые, но потом понял, что только некоторые. Вся история советского Союза и даже досоветское время представлено на стенах и потолках этих станций. Когда мы вошли в метро, я спросил, какие станции метро являются самыми красивыми. Мы последовали данным нам инструкциям, выходя на разных станциях, фотографируя их и восхищаясь прекрасной мозаикой, на которой изображены сцены из беспокойного прошлого России.

Мы провели этот день в метро сами по себе, занимаясь осмотром достопримечательностей. После нашей экскурсии по метро, мы разговорились с продавцом арбузов рядом с метро. Он спросил, понравился ли нам их город и их страна. Потом он сказал: «Не надо просто говорить, что все хорошо – идите и спросите этих людей, которые живут через дорогу». (Через дорогу от нас стояли полуразвалившиеся дома) «Спросите, считают ли они, что у них хорошая жизнь. Жизнь совсем не хорошая». Потом мы взяли такси и вернулись обратно в гостиницу.

После обеда Володя вернулся за нами, и мы поехали в аэропорт. Он купил нам билеты. После регистрации мы стали свидетелями странной сцены.

Один негр, возможно студент из Африки, подошел на регистрацию в сопровождении молодой блондинки, но служащей аэропорта, импозантной русской женщине, очевидно, не понравилась то, что она увидела, и она стала пытаться что-то выискать в его документах. Спор становился все громче и громче. Собралась толпа зевак. Девушка сидела и плакала, а мужчина продолжал что-то доказывать на очень хорошем русском языке. В конце концов, они сели в самолет вместе со всеми нами и отправились в Одессу. Это напомнило нам о том, что мы находимся в стране с другой культурой.